Питер - Москва. Схватка за Россию - Страница 15

Однако в коридорах чиновничьего Петербурга все оказалось гораздо сложнее, чем на кавказских фронтах. Власти не желали назначать купца, пребывавшего в расколе, ни на какую чиновную должность, не говоря уже о столь высоком посте. Интересно, что московская группа, понимая сложившуюся ситуацию, предлагала не отдавать министерство под руководство какого-либо авторитетного купца, а создать коллегиальное управление. В фонде Минфина содержится записка с проектом создания Министерства коммерции и промышленности, во главе которого находится совет, состоящий из людей, хорошо знакомых с данными отраслями. В него должны были входить одиннадцать членов: трое от правительства и по четыре от торгующих купцов и от фабрикантов-производственников. Причем правительственных чиновников предполагалось назначать указами императора, а остальных избирать. Но и такой подход к управлению новым ведомством вызвал резкие возражения, которые объяснялись тем, что большинство голосов в совете фактически принадлежало бы купеческому сословию. Это признавалось в принципе недопустимым, особенно для России – «при недостаточной просвещенности наших купцов».

Власти с недоверием относились к инициативам московского клана, блокируя их хорошо выверенными аппаратными способами. Например, в 1870 году состоялся Петербургский торгово-промышленный съезд, который провела столичная буржуазия, легко получившая на то дозволение свыше. Заметим, это первый в истории страны крупный публичный форум, устроенный предпринимательскими кругами. Вскоре московская группа также решила обсудить нужды торговли и промышленности на своем съезде в Первопрестольной. В конце 1871 года начал работу распорядительный комитет по устройству мероприятия; купечество Центрального региона буквально завалило его предложениями и просьбами. Пришлось даже умерять пыл потенциальных участников форума: Общество для содействия русской промышленности и торговли указало, что количество вопросов, намечаемых для обсуждения, не должно быть большим, иначе повестка дня окажется сильно перегруженной. Наконец в мае 1872 года ходатайство о проведении съезда на тех же основаниях, на каких был разрешен петербургский, поступило в Министерство финансов. Но там после рассмотрения представленной программы мероприятия и списка его участников пришли к заключению, что намечаемый разговор, особенно о развитии совещательных учреждений по торговле и промышленности, является несвоевременным, так как не может иметь практической пользы. Все эти вопросы планировалось обсуждать в Государственном совете, а потому ходатайство не было удовлетворено.

В шестидесятые – семидесятые годы XIX века правительственной поддержкой пользовались деловые начинания в первую очередь представителей дворянской верхушки – в этом заключалась особенность капиталистического развития России. Привилегии предоставлялись тем акционерным обществам, в которых российская знать и иностранный бизнес имели интересы и долю. Например, английский предприниматель Юз начинал деятельность в России в союзе с князем С.В. Кочубеем. Именно связи этого аристократа в правительственных кругах помогли Юзу получить в конце 1860-х годов разрешение на беспошлинный ввоз оборудования для предприятия по производству рельсов и добиться премии с каждого произведенного пуда продукции. Проталкивать в придворных и правительственных сферах подобные коммерческие проекты купеческая буржуазия в тот период была еще не в состоянии. Очевидная слабость ее позиций перед чиновничеством послужила даже темой для известного романа Д.Н. Мамина-Сибиряка «Приваловские миллионы». По сюжету завод, принадлежащий раскольничьей семье Приваловых-Гуляевых, становится, говоря современным языком, объектом рейдерской атаки правительственных чиновников. Чтобы покрыть накопившуюся задолженность предприятия, его пустили с молотка. В результате многомиллионный актив достался какой-то неизвестной компании, которая приобрела его с рассрочкой платежа на тридцать семь лет, то есть практически задаром. Позже выяснилось, что за этим удачливым покупателем стоят те же самые чины, которые довели приваловское предприятие до банкротства. Попытки хозяев воспрепятствовать такому ходу событий ни к чему не привели. Как заметил Д.Н. Мамин-Сибиряк, после растворения миллионов оставалось вплотную заняться другим делом – не дать погибнуть приваловскому роду.

Обратимся теперь к ситуации в банковской сфере, развитие которой с 1860-х годов стало одним из основных направлений российской экономики. Соперничество буржуазных группировок проявилось здесь не менее наглядно, чем в железнодорожном строительстве и таможенных делах. Московское купечество много лет безуспешно пыталось учредить собственный крупный банк; проект «О городовом общественном банке» был представлен властям еще в 1834 году. Тогда просьба мотивировалась необходимостью создания особого «хлебного» капитала на случай неурожая. Но даже столь благородная цель успеха не обеспечила: власти не отреагировали на просьбу купечества. И в новых, пореформенных реалиях банковские проекты Москвы начала 1860-х по-прежнему оставались без внимания, как, например, проект Ф.В. Чижова о создании Народного железнодорожного банка, попросту проигнорированный министерством финансов. Первый российский коммерческий банк был утвержден, разумеется, в Петербурге в 1864 году. Его организатором стал председатель Петербургского биржевого комитета Е.Е. Бранд.

Будучи доверенным лицом министра финансов М.X. Рейтерна и управляющего Государственным банком барона А.Л. Штиглица, он заручился их поддержкой. В пятимиллионном уставном капитале один миллион рублей составлял вклад правительства, еще один – по рекомендации Штиглица – иностранных банкиров. Подобная картина наблюдалась и при учреждении других петербургских банков: неизменными участниками их создания выступали правительственные чиновники и предприниматели иностранного происхождения. Управляющий Государственным банком Е.И. Ламанский (в 1867 году он сменил на этом посту Штиглица) вспоминал, как он уговаривал Г. Рафаловича, готовившего устав Петербургского учетного и ссудного банка, пригласить в состав учредителей кого-нибудь из русского купечества; возглавил же правление этого банка бывший министр внутренних дел П.А. Валуев. А сам Ламанский стал председателем правления Русского банка для внешней торговли, учрежденного в 1871 году по инициативе банкирских домов Гвинера, Гинзбурга, Мейера и других. От столичного русского купечества в банковском строительстве участвовал довольно ограниченный круг деятелей. Так, в составе акционеров разных петербургских банков неизменно фигурировали братья Елисеевы. Но подобные примеры являлись исключениями: погоду здесь делали не купеческие представители. Неудивительно, что столичные банки, тесно связанные с высшей имперской бюрократией, пользовались безраздельной поддержкой российского правительства, поручавшего им проведение различных коммерческих операций. Например, М.X. Рейтерн наделял упоминавшийся Петербургский учетный и ссудный банк правом реализации и пополнения золотого запаса страны на финансовых рынках европейских стран.