Питер - Москва. Схватка за Россию - Страница 17

...

«Русская партия, словно наш национальный сказочный богатырь, который, отсидев сиднем десятки лет, начал расти и крепнуть не по годам, а по дням... с усилением народного развития и сознания начала быстро возрастать и усиливаться».

Одновременно с русской партией просыпается – правда, как думается, никогда особо и не дремавшее – староверческое купечество. Вне всяких сомнений, оно было хорошо осведомлено о сдвигах в верхах и осознавало, какие перспективы сулит ему этот политический поворот. Если советской историографией 1880-1890-е годы трактуются как мрачный период контр-реформ, то для староверческой буржуазии это было время долгожданного и плодотворного диалога с властью, породившее немало надежд на будущее.

Восхождение на престол Александра III ознаменовалось в Москве торгово-промышленным съездом, послужившим трибуной для декларации программных намерений московского клана. На сей раз никаких затруднений с разрешением мероприятия не возникло; более того, с приветствием к съезду выступил родной брат императора великий князь Владимир Александрович. Заклеймив европейские теории как непригодные для России, купечество повело речь на излюбленную тему: об охранительных пошлинах (а лучше вообще о запретительных). Известный ученый Д.И. Менделеев, хорошо знакомый московской буржуазии и ценимый ею, вернулся к идее создания отдельного учреждения (министерства) для защиты интересов русской промышленности. О пользе повышения таможенных тарифов говорили видные представители делового мира Москвы: Г.А. Крестовников, Т.С. Морозов, Н.И. Прохоров, С.И. Кузнецов и др. Они уверяли, что охранительная таможенная политика – единственный путь для выхода богатырских капиталов из русской земли. Съезд настолько проникся этим духом, что даже проигнорировал призывы министра финансов Н.X. Бунге не рассматривать увеличение ставок в качестве панацеи от всех бед; его предостережения тонули в хоре голосов большинства.

После торгово-промышленного форума, задавшего вектор развития российской экономики, купеческая элита перешла к практическим действиям по ограждению внутреннего рынка от иностранной продукции. Первый удар пришелся на так называемый закавказский транзит – путь, по которому при Александре II был разрешен беспошлинный провоз зарубежных товаров для дальнейшего следования в азиатские страны. Но этим удобством пользовались многие торговцы: транзит Тифлис–Баку–Джульфа нередко использовался для беспошлинного экспорта в Россию. Московская буржуазия, обеспокоенная наличием этой таможенной дыры, давно выступала за прекращение этого безобразия и требовала прекратить подрыв русской промышленности. В семидесятых годах XIX столетия борьбу за закрытие транзита возглавляли М.Н. Катков и Н.А. Шавров, который даже публиковал научные труды по данному вопросу. С началом восьмидесятых хлопоты купечества стали гораздо более успешными. Теперь на его стороне выступило Общество для содействия русской промышленности и торговле. Как выяснилось в ходе состоявшихся там дебатов, в свободном транзите были заинтересованы крупные столичные предприниматели. Они так аргументировали свое желание сохранить эту практику: «Нельзя все интересы такого обширного государства, как Россия, сосредоточить около одной Москвы» – ведь Российская империя существует для блага всех своих областей. Предлагалось компромиссное решение: оставить закавказский путь, но установить умеренные пошлины для товарных потоков. Именно за такой вариант выступал министр финансов Н.X. Бунге. Но Московский биржевой комитет держался неколебимо и добился подчинения закавказского транзита действующим таможенным правилам. Причем Александр III при рассмотрении вопроса высказал пожелание не передавать его в Государственный совет, чтобы избежать там нежелательных дискуссий. Как говорили в верхах, в этом проявилось «торжество московской агитации и петербургской интриги против Бунге».

Но настоящая схватка купечества и русской партии непосредственно с министром финансов произошла в 1884 году при обсуждении устава русско-американской компании. Это предприятие бралось построить по стране сеть элеваторов, чтобы существенно снизить затраты на транспортировку зерна, идущего на экспорт. Представитель и акционер компании П.П. Дурново не скрывал, что прежде всего отстаивает интересы землевладельцев-дворян. Данную коммерческую инициативу всячески продвигал Н.X. Бунге, который, со своей стороны, не мог не приветствовать такие крупные инвестиционные вложения. В этом деле он решил заручиться поддержкой Государственного совета. Однако против учреждения русско-американской компании резко выступили «представители народной политики» в лице Московского биржевого комитета и его политических союзников. «Московские ведомости» в пух и прах разносили проект, напрочь отвергая представленные экономические расчеты. Вместо игры в цифры издание предложило рассудить, кому в полное распоряжение достанется хлебная торговля. И сделало вывод: этот исконно русский бизнес отдается в жертву иностранцам, а местное купечество будет довольствоваться крохами, которые русско-американская компания пожелает им выделить. Слушания в Госсовете передовая статья газеты окрестила «торгом со своей совестью». А когда сторонники проекта указали, что в правлении компании будут отнюдь не только иностранцы, но и русские подданные, М.Н. Катков многозначительно заметил, что «между русскими подданными есть всякие».