Питер - Москва. Схватка за Россию - Страница 20

Неплохо шли дела московской группы в железнодорожных предприятиях. К примеру, совместно со столичными деловыми структурами она была вовлечена в продажу железных дорог государству (которое как раз в это время занялось выкупом сети у частных собственников). Так, Московско-Курская и Донецкая ветки были с успехом пристроены в казну при участии петербургских банков, но уже на основе равноправного сотрудничества с московскими.

Нельзя не упомянуть и еще об одном знаковом событии в экономической жизни купечества. В 1890 году министерство финансов разрешило крупному купцу-старообрядцу С.И. Мамонтову приобрести Невский механический завод. Это первая серьезная покупка в сфере тяжелой промышленности, совершенная представителем московского купеческого мира; прежде подобные приобретения делались, как правило, выходцами из военной аристократии и высшего чиновничества. Интересы купечества явно выходили за пределы традиционной текстильной отрасли. Московская группа уже была готова играть первые роли в российской экономике (хотя ее планы в банковской сфере и оставались нереализованными).

Успешное продвижение на коммерческой ниве купечество рассматривало как закономерное следствие выбранной им стратегии. Политически опираясь на представителей русской партии, правившей бал при Александре III, капиталисты из народа с энтузиазмом демонстрировали верноподданнические взгляды. В ответ правительство стало регулярно награждать всевозможными знаками отличия лидеров староверческого клана. Если совсем недавно (в 1860-х годах) они только получили право их удостаиваться, то теперь награды полились потоком: почтенный К.Т. Солдатенков имел целую коллекцию наград, С.Т. Морозов в свои тридцать лет получил Орден св. Анны, нижегородец Н.А. Бугров – Орден св. Анны, Орден св. Станислава и золотую медаль к нему для ношения на ленте. Московские купцы подчеркнуто позиционировали себя в качестве верных – не менее верных, чем дворяне, – государевых слуг. И никакие неудачи не могли поколебать их настроя. Например, купечество неизменно оказывало демонстративные знаки внимания бывшему министру финансов в правительстве Александра II М. X. Рейтерну, несмотря на то что в свое время немало претерпело от него откровенных унижений. Так, в ознаменование его десятилетней службы на посту министра Московский биржевой комитет учредил именные стипендии для учащихся по коммерческой части, отметив, что делает это в знак признания заслуг Рейтерна «в преобразовании нашей экономической жизни». (О тендере по Николаевской железной дороге или о таможенных баталиях 1867 года предусмотрительно умолчали.) В начале восьмидесятых годов XIX века купеческая элита активно шла в «Священную дружину» и «Добровольную охрану», созданные для борьбы с крамолой и для охраны императора. Во время коронационных торжеств в Москве купечество профинансировало обеспечение порядка в городе и выставило для этого около четырех тысяч старообрядцев, в том числе представителей более чем двухсот известных предпринимательских фамилий; значительная часть из них удостоилась специальных наград. Другой характерный пример консервативно-почвеннических настроений московского купечества: городской голова купец Н.А. Алексеев (прихожанин Рогожского кладбища) на заседаниях городской Думы прерывал неуместные, на его взгляд, выступления выкриками: «Нельзя ли без революциев и без конституциев?» А в 1891 году, после назначения генерал-губернатором Москвы великого князя Сергея Александровича (брата императора Александра III), городская Дума не замедлила переименовать Долгоруковский переулок, называвшийся в честь прежнего генерал-губернатора В.А. Долгорукова, в переулок Сергея Александровича.

Однако за столь бурным выражением преданности скрывалось отчетливое осознание своей реальной силы. Об этом свидетельствует конфронтация купеческого клана с тем же московским генерал-губернатором великим князем Сергеем Александровичем. Прибыв в Москву, его императорское высочество потребовал, чтобы здесь, как и в Петербурге, перекрывали улицы во время следования его кортежа. Глава городской Думы Н.А. Алексеев заявил о невозможности исполнить подобное желание, что стало причиной их крупной ссоры. Конфликт обострился осенью 1891 года, когда великий князь собрал купечество для внесения пожертвований в пользу голодающих районов. Он не упустил возможность продемонстрировать полное отвращение к деловой элите Первопрестольной, и ее представители немедленно удалились. Затем, в конце 1892 – начале 1893 года, последовал конфликт в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, которое фактически содержалось на средства купечества. Местные меценаты, входившие в совет Московского художественного общества, потребовали устранить из этого учебного заведения инспектора Н.А. Философова, но великий князь Сергей Александрович встал на сторону инспектора. В результате почти все члены совета (так называемая партия П.М. Третьякова) подали в отставку (о перипетиях этого конфликта можно узнать из переписки вице-президента Академии художеств графа И.И. Толстого). Согласимся, что немногие могли решиться так демонстративно выразить свое отрицательное отношение к действиям брата императора. Правда, эти редкие выпады против властей имели эмоциональную подоплеку: в Москве очень невзлюбили Сергея Александровича. А какие-либо политические мотивы здесь, как и во всей остальной деятельности московского предпринимательства, совершенно отсутствовали. Так, купеческую элиту абсолютно не затрагивали возникавшие время от времени либеральные брожения пореформенного периода. Видные деятели русской партии, не щадя живота своего, вставали преградой на пути подобных европейских веяний. Народные же капиталисты, в отличие от своих политических союзников, сил на идейные баталии тратили немного: требования конституции и ограничения самодержавной власти не вызывали у них ни малейшего интереса. Они не усматривали в них никакой практической пользы.