Питер - Москва. Схватка за Россию - Страница 25

Данное обстоятельство вплоть до сегодняшнего дня оставляет в тени подлинного лидера российской либеральной бюрократии рубежа XIX-XX столетий – Д.М. Сольского. Об этом видном государственном деятеле следует рассказать поподробнее, поскольку он, к сожалению, известен лишь крайне узкому кругу специалистов. Начав служебную карьеру еще в 60-х годах XIX века, Сольский занимал ключевые посты в государственном управлении, неизменно входя в группу либерально настроенных деятелей, приверженцев конституционного пути развития. Профессиональные качества позволили ему остаться в правительстве Александра III, не особо привечавшего поборников либерализма. Сольский выступал за отмену подушной подати (это было осуществлено стараниями Н.X. Бунге), не одобрял еврейских притеснений, критиковал земскую реформу 1890 года министра внутренних дел Д.А. Толстого и т.д. При Николае II позиции Сольского серьезно усилились. Возглавляя Департамент экономии Государственного совета, он играл одну из ключевых ролей в выработке многих решений, в частности поддерживал денежную реформу С.Ю. Витте. Современники отзывались о нем не иначе как «о выдающемся по уму и государственному опыту сановнике»; именно Сольский пользовался наибольшим влиянием в верхах. Как правило, ему поручалось рассмотрение разнообразных и сложных межведомственных разногласий. Показательно свидетельство прошедшего большой аппаратный путь Н.Н. Покровского:

...

«"Комиссия Сольского" – это было какое-то нарицательное слово: стоило возникнуть какому-нибудь более или менее сложному вопросу в области финансов, кредита, государственной экономии, а впоследствии – и государственного строительства вообще – и тотчас для его рассмотрения образовывалась высшая комиссия или комитет из министров и других сановников под непременным председательством графа Д.М. Сольского. К этим комиссиям относились с особым уважением ввиду авторитета их председателя, мнение которого имело обыкновенно решающее значение».

Компетентность Сольского была настолько высока, что представители ведомств старались узнать его мнение до начала заседаний: благодаря этому упрощалось решение самых спорных и сложных вопросов. Будучи крупным государственным деятелем, Сольский всегда действовал в соответствии со своими либеральными предпочтениями. А потому в начале XX века именно он символизировал преемственность с эпохой правительственного либерализма Александра II. Заметим, что Сольский выступал за введение конституционных начал в государственную практику исключительно по доброй воле императора и постепенно. Он понимал непригодность для российских условий иных путей продвижения в сторону конституционализма.

Таких же взглядов на переход неограниченной монархии на конституционные рельсы придерживался и еще один яркий представитель верхов – В.К. Плеве. Сразу заметим, что в историческом смысле ему повезло еще меньше, чем Сольскому. Если последний просто пребывает в забвении, то имя министра внутренних дел Плеве на слуху, и это именно тот случай, когда известность пошла во вред: Плеве окружен устойчивым ореолом махрового реакционера. Это неудивительно: человеку, возглавившему образованный в 1880 году Департамент государственной полиции, трудно рассчитывать на какую-либо иную репутацию (причем не только в глазах советских историков). Правда, на этот высокий пост тридцатитрехлетнего Плеве назначил не кто-нибудь, а конституционный реформатор поры Александра II М.Т. Лорис-Меликов, вокруг которого группировалась просвещенная бюрократия. И молодой Плеве оказался в этом кругу явно не случайно: его взгляды уже тогда были во многом созвучны либеральным веяниям. В частности, народник В.Г. Короленко вспоминал, что Плеве, еще будучи скромным товарищем прокурора Варшавской судебной палаты, в ходе следствия по делу о тайном революционном обществе «Пролетариат» позиционировал себя как убежденный конституционалист. Он охотно рассуждал о политических преобразованиях, необходимость которых осознают и просвещенное общество, и государь. А препятствуют им революционеры, всей своей деятельностью только мешающие проведению реформ. По словам Короленко, подследственные были очень удивлены речами прокурорского служащего.

В течение девяти лет В.К. Плеве занимал важнейшую должность государственного секретаря и на заседаниях Государственного совета находился рядом с Д.М. Сольским. Нельзя не упомянуть интересную деталь: кумиром «законченного реакционера» являлся не кто иной, как известный российский реформатор-либерал М.М. Сперанский. Плеве хранил кресло, в котором тот в свое время сидел за работой, и с гордостью демонстрировал его своим визитерам. В начале XX века Плеве инициировал реформу самого Государственного совета, которая до сих пор не получила должного освещения. В новом документе об утверждении этого органа, подписанном Николаем И, имелся специальный раздел «Об особых совещаниях и Подготовительных комиссиях», который предусматривал возможность приглашения в них специалистов – не членов Государственного совета, что фактически означало привлечение представителей широких слоев общества для разработки законодательных решений. Впервые столь заметное событие в жизни правительственных верхов произошло при рассмотрении положения о портовых сборах. В совещании участвовали начальники портов, представители местного городского общественного управления и купечества от городских дум и биржевых обществ. Помимо этого Плеве предлагал узаконить практику, при которой император мог бы утверждать только те мнения Государственного совета, которые получили одобрение большинства. Будучи уже министром внутренних дел, он задумал создание при своем министерстве Совета по делам местного хозяйства, состоящего не только из чиновников центрального аппарата, но и из выборных представителей с мест. Один из разработчиков этого нового проекта С.Е. Крыжановский настаивал, что «в деле утверждения Совета по делам местного хозяйства сквозила мысль создания народного представительства». Привлечение общественности к обсуждению различных государственных проблем постепенно стало практиковаться все шире. Характерен такой эпизод: при подготовке итогового документа комиссии по проведению губернской реформы обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев просил исключить из текста выражение «русская интеллигенция», ссылаясь на то, что в русском языке такое слово отсутствует, однако министр внутренних дел В.К. Плеве этого не сделал. Суть его намерений хорошо отражает одна высказанная им мысль: